Собаку я хотела всегда. Сколько я себя помню. Моей первой любовью был огромный немецкий дог мраморного окраса, принадлежащий нашим соседям в Потсдаме. Мне тогда было лет пять.

Потом была собака моих дедушки и бабушки. В конце 80-х дед служил в Болгарии, в Софии, и жил в большом частном доме, вместе с которым им достался пес, оставленный прежними жильцами. Это была восточно-сибирская лайка зонарно-рыжего окраса, Пират.Пирату тогда было уже около шести лет. Это был очень красивый и очень хитрый пес, который открывал дверь калитки, отодвинув засов. К сожалению, фотографий того периода нет вообще. Мне было 8 лет, я не умела пользоваться фотоаппаратом,

Примерно в то же время мои родители переехали жить ближе к Северу, в Забайкалье, и я прочитала книгу Джека Лондона "Зов предков" и книгу Рябинина, посвященную собакам. В последней был чудесный рассказ про эрделя-поводыря слепых, и мне очень хотелось, чтобы моя была такая умная. Т.е. это должна была быть ездовая собака или эрдель.

Но этому не суждено было сбыться. Моя мама вообще не хотела собаку, а папа хотел, но охотничью. Тем не менее, 7 лет спустя, обладателем эрделя стали мои двоюродные братья Андрей и Саша. Думаю, что не без моей помощи

Я же увлекалась лошадьми…

Первый американский кокер появился в нашем доме 16 ноября 1990 г. Вообще-то мой папа, будучи любителем охоты, мечтал о дратхааре или сеттере, но беспокойная жизнь военнослужащего с частыми переездами не располагала к содержанию, тем более в общежитии, крупной охотничьей собаки. Поэтому решено было приобрести английского кокера. В те годы мы жили в г. Кяхта в Бурятии и достать любого породистого щенка там было проблемой. Отец встал в очередь на щенка в Красноярске.

Следующие два дня прошли в напряженных раздумьях: надо было дать щенку имя. Все задуманные ранее варианты не подходили этому деловому колобку. В метрике, прилагавшейся к щенку, содержалась понятная только специалисту информация, казавшаяся тогда китайской грамотой: кобель, черно-подпалый, рожден 26.09.1990., № ККДОЛС 2203/90, отец Гудвил Марчелло, мать Еста Флест, заводчик Овсянникова Л.Ю. И, наконец, в графе «кличка» была написана буква «Е». Щенков из этого помета, первого в клубе, было решено назвать на букву Е в честь матери. Эта буква стала камнем преткновения на два дня. Были опрошены все знакомые, перерыты все словари и старые выпуски «Клуба служебного собаководства». Если бы это была сучка, было бы

Моим первым пособием по воспитанию щенка стал сборник по служебному собаководству. Это сейчас в любом книжном можно без труда купить книгу о породе или дрессировке, а тогда мне приходилось вставать в очередь на книгу в библиотеке, брать ее на 3 дня домой (на больший срок не давали), делать выписки в тетрадь. В воспитании собаки мне очень помог «дядя Володя», владелец «англичанина» Барона, большой любитель и натасчик спаниелей. Фимка был привит заводчиками, вторую прививку ему надлежало сделать в возрасте около трех месяцев. А нам было невдомек, что до трех

Излюбленной забавой Фимыча, спущенного с поводка, было схватить сухую коровью лепешку или какую-нибудь здоровенную кость, обглоданную бродячими собаками, и носиться с ней по двору, не давая к себе приблизиться. Эти игры в догонялки продолжались иногда по два-три часа. Приманить его первое время можно было только с помощью галеты, и то, когда он набегается.

Наступила пора прививать щенка. Но вакцины не было. Ни в Кяхте, ни в ближайших городах. А на поездку в Улан-Удэ надо было потратить два дня. Щенок остался не привитым. Дней через десять он заболел. Сначала гнойные истечения из носа и глаз, потом аденома третьего века. Еще через несколько дней подскочила температура. «Да он у Вас простудился», - сказал сельский в етеринар моей маме, - «и вообще, я собак и кошек не лечу, только коровами и лошадьми занимаюсь». Другого врача в городе не было. А щенку становилось все хуже. Витамины и антибиотики, вот и все, что могла тогда достать моя мама. Не помню, кто из собачников принес нам бутылочку темного стекла, подписанную от руки «АСД-2 фракция». Каждый день, от одной капли до десяти, затем опять до одной. Перерыв и новый курс. Вливание воды в рот и насильно кормление овсянкой с протертым вареным мясом из чайной ложки. Не знаю, что спасло тогда Фимку, но, думаю, АСД сыграла в его спасении не последнюю роль. В тот год в Забайкалье чума плотоядных унесла много щенячьих жизней. Фима выжил, но большую часть жизни страдал от эпилептических припадков.

Фима рос, росла и его шерсть. Надо сказать, что первых американцев я увидела летом 1990 года в отпуске: это был плохо одетый взрослый палевый кобель и черная сука-щенок. В Кяхту одновременно с нами приехал черный трехлетний кобель Тошка, купленный в подмосковном Щелково, очень крупный, простой, плоский и со средней оброслостью. Тошку хозяева обстригали ножницами, как барашка, сами. И я слабо представляла себе, как надо ухаживать за щенком американского кокера. Конечно, я иногда расчесывала его с помощью обыкновенной массажной щетки, обязательно мыла ему лапы после прогулки, выбирала из шерсти колючки и купала в тазике с теплой водой раз в месяц (горячей воды не было, приходилось греть воду в ведре).
В инструкции по выращиванию, которую нам прислали заводчики со щенком, ничего не говорилось о правильном уходе. «Мойте собаку не чаще, чем раз в полгода, после мытья ополосните водой с уксусом» - говорилось в ней. К восьми месяцам Фима превратился в кудлатое черное чудище с бородой и пучком волос на голове, завязанным резинкой как у пуделя. Шерсти у Фимы было просто море, зарастала полностью даже спина, притом шерсть была отличной структуры. Это зрелище дополняли две аденомы третьего века, удалить которые было некому.

Весной 91-го года мы стали собираться в отпуск, в Москву к бабушке. Фима был заблаговременно привит от бешенства. Он прекрасно перенес сначала несколько часов езды на УАЗике до железнодорожной станции, а затем поездку железной дорогой до Улан-Удэ. В столице Бурятии мы пробыли три дня, клубный врач удалила Фимке аденомы и там же, в гостинице, мы с мамой впервые самостоятельно подстригли собаке уши, голову и шею, посмотрев картинку в клубе. Самостоятельно потому, что единственный мастер по стрижке была в отъезде. Фима сопротивлялся, скулил и отбивался всеми лапами. Укусить он попытался один раз, получил по морде и больше кусаться не пытался. В итоге у Фимы после стрижки получилась такая маленькая голова, тонкая длинная шея и объемное лохматое туловище в виде колобка. Что делать со спиной, мы не знали, поэтому трогать не стали.

На второй день Фима принял участие в соревнованиях по ОКД, где занял призовое место среди молодых собак и получил диплом III степени. В эти же дни я впервые услышала Фимин голос. Для меня вообще было проблемой научить его лаять по команде, он был «молчун», и выдавал только звуки типа «у-у, у-вау» (низко) и «ах-ах» (фальцетом). Вечером мы с мамой смотрели телевизор в холле гостиницы, когда вдруг раздался холодящий душу вой, переходивший в подлаивание. У Фимы был очень низкий голос, комната и коридоры гостиницы - почти пустыми, поэтому впечатление было жутким. Быстро открыли комнату, Фима лежал под кроватью и продолжал выть. Видимо, он подумал, что мы бросили его в этом незнакомом месте, ведь это была его первая поездка. Глупый, если бы он знал, сколько словесных баталий было между мамой, дедушкой и бабушкой по поводу него.

Мой дед был категорически против того, чтобы мы приезжали с собакой. Но деть Фимыча было некуда, и он полетел с нами по маршруту Улан-Удэ – Омск – Москва. Весь полет он проспал под креслом. Первое, что сказал дедушка, увидев Фимку, было «какой хороший пес!». Фима стал его любимым псом. Сколько часов и сколько километров налетал Фимка самолем, наездил поездом, автомобилем, автобусом, наплавал на лодке уже невозможно сосчитать. Он обожал поездки! Единственное, что его всегда расстраивало, так это то, что первым забраться в самолет по трапу ему не дают никогда.
В первую же неделю на Птичке мы приобрели для Фимки ошейник с поводком (до этого был самодельный), намордник для поездок, гребень и пуходерку. А также книгу Фоменко о породе. Услуги мастера по стрижке оказались для нас слишком дороги, поэтому моя бабушка, золотые руки, постригла Фиму сама, пользуясь мелкой расческой, обычными ножницами, пемзой и тупым кухонным ножом с зубчиками, вместо тримминговочного, для удаления пуха со спины. Сверху все колтуны мы с ней разобрали, изнутри бабушка их состригла. Результат для первого раза был весьма неплох. Московские собачники, с которыми мы вместе гуляли в сквере возле Уголка Дурова, даже не поверили, что собака стриглась не у мастера.

Там, в сквере, у Фимы появились новые друзья. Это были «американцы» (палевый Чарли, черный Атос, черная Феня), «англичанин» Билли, ротвейлер Рона, малый пудель Димон и кобель бедлингтона. Каждый вечер в течение всего лета эта дружная компания собиралась вместе. Но лето кончилось, и настала пора переезжать в г. Сретенск Читинской области. По этому случаю я подстригла Фиму «под щенка», чтобы его шерсть не доставляла лишних хлопот. Тем более что в Сретенске даже холодная вода подавалась в дома на 3 часа в сутки.

Сретенск в моей памяти – захолустный угасающий городишка. Железная дорога шла из Читы и заканчивалась в Сретенске. Первоначально планировалось, что эта дорога свяжет два крупных населенных пункта, но, после долгих лет пробивания и прокладывания ее через скалы, стало ясно, что вести пути дальше невозможно. К тому же большой отрезок пути от Читы регулярно затапливался весенним паводком, что наносило большой урон. В результате железная дорога пошла в обход, а Сретенск начал угасать. Но, помимо этих минусов, были и плюсы. Сретенск был построен по двум берегам реки Шилка. Здесь – одно из самых красивых и богатых природными дарами мест Читинской области. Ягоды, грибы, лекарственные травы, рыба и дичь. Чудесные сосны. Сопки, по весне становящиеся розовыми от багульника. Чистейшие ключи и родники. Любимой Фиминой забавой там было отплыть от берега метров на 50, схватить какое-нибудь «бревно», именно «бревно», потому что по весу вытащенный им на берег «апорт» неизменно превышал его собственный вес, и выплыть с ним ниже по течению. Еще он любил плавать в лодке. И выпрыгивать из нее в воду, поднимая фонтан холодных брызг. Он очень любил воду и начинал купаться, как только на реке трогался лед. Прекрасно нырял. Не раз можно было видеть, как маленькая черная точка ныряет под льдину и выплывает с очередным «апортом» в зубах. Он был готов купаться даже в луже, лишь бы купаться! Настоящий охотничий спаниель. Именно там Фима впервые был взят на охоту. И успешно охотился несколько лет. Видимо сказались «рабочие» гены – его прадед Трибьют Шебби Тайгер имел охотничьи дипломы. Зимой мы с Фимой ходили на сопки кататься на санках и на лыжах. Фимка в шлейке с легкостью втаскивал в гору длинные деревянные санки, потом я съезжала вниз, а он во весь дух несся за мной, только черные уши развевались на ветру. Обратный путь наш пролегал через замерзшую реку, где была накатанная машинами дорога. Я запрягала Фиму в санки, командовала «Вперед!», некоторое время бежала рядом с санями, пока пес не разгонится, потом садилась, он дергал поводок, как бы подхватывая груз, и оставшиеся километр-полтора до дома мы с ним проделывали быстрее всех. Его двенадцать килограмм против моих сорока пяти. И после этого никто не мог сказать, что кокер – декоративная собачка. Фима любил работать. И всегда делал это с радостью. Будучи одиннадцатилетним, он легко буксировал меня на лыжах в Тимирязевском парке. Причем никто не заставлял его уже это делать, мог бы просто бежать передо мной, привязанный к поясу, так нет, он аккуратно дергал, как будто определяя мой вес, потом подхватывал, и галопом бежал вперед.

«Вперед!» – это была любимая его команда. Как-то, еще учась в школе, я поспорила с друзьями, что Фима пойдет вперед в любых обстоятельствах. Хочу заметить, что Фимка в молодости боялся высоты. Но на дрессировочной площадке стоило только подвести его к лестнице и дать команду, как он тут же поднимался наверх. И точно также спускался. Когда я начинала обучать его, я сама забиралась на лестницу и звала его.Он не шел. Пробовала заходить с ним

Фима был умнейший пес. Он сам себе дозировал нагрузки, иногда мог носиться весь день, а иногда тихонько ходил шагом. Насильно бегать я его не заставляла. Не хочет – не надо, таков был мой принцип. В сильную жару на улице он отлеживался в тенечке, выкопав себе яму в земле, чтобы было прохладней. Во время жары его всегда мучила одышка. Как оказалось впоследствии, Фима появился на свет с врожденным пороком сердца. Он перенес три микро инфаркта, балансируя на грани жизни и смерти, и каждый раз выбирал жизнь. Кардиолог, посмотрев на его кардиограмму, сказал: «И он еще жив? Ему совсем немного осталось». С этого момента Фимыч прожил еще пять с половиной лет. Это говорит о том, что никогда не надо отчаиваться, получив плохие результаты исследований. Очень много зависит от внутренних резервов животного и настроя владельца.

Как большинство кокеров, Фимка был очень вороват. Ни один праздник не обходился без его непосредственного участия. Причем верхом совершенства было попробовать испеченный моей мамой торт. И он почти каждый раз его пробовал. Выкрадывал кусочек со стола или с тарелки зазевавшегося гостя. Мама до сих пор вспоминает, как трехлетний Фима буквально «всосал» в себя с кухонного стола полтора килограмма порезанной кусочками говядины, пока мама на минуту отлучилась с кухни, чтобы выключить стиральную машину.

И еще он был очень драчлив. Молоденький Фима никогда не пытался ни с кем драться. У него было только одно желание – поиграть. До тех пор, пока один великовозрастный идиот не натравил на него взрослого кобеля овчарки. Брат и я с трудом отбили маленького спаниеля. Со следующего же дня Фимыч решил, что лучшая защита – это нападение, и не пропускал ни одного кобеля, бывшего хоть чуть-чуть выше него размером.

На свою первую выставку Фима попал в возрасте 2,5 лет там же, в Читинской области. За три дня до этого отец брал его на охоту на куропаток и пес вернулся домой целиком закатанный в «валенок» из шерсти и мелких колючек, называемых местными жителями «собачками». Я расчесывала его весь день, и шерсть в итоге была изрядно посеченной. Первой оценкой Фимы была «очень хорошо».

Он был типичный «горикович», несколько модифицированный кровями Милорда од Кавы. Небольшой, очень костистый, крепкий, с несколько старотипной головой, длинной шеей высокого постава, хорошими углами, чуть длинноватой поясницей, хорошей шерстью и сильно зачерненным подпалом. Мой пес стоял в стойке, но не умел ходить по рингу, и был плохо пострижен мною. Да и как можно постричь собаку в 13 лет? У меня совсем не было опыта, машинки для стрижки тоже не было, только советские парикмахерские и филировочные

Первые Фимины дети родились в 1993 году. Их матерью стала бело-рыжая Джимма, дочь Цина ф. Треплинер Зее. Других партнеров для нее в ближайших городах не было. Это были черно-подпалый кобель, рыжий кобель с нестандартными белыми отметинами, три бело-рыжих кобеля, черно-подпалая сука с белой отметиной на груди, рыжая сука с отметиной на груди, бело-рыжая сука. Второй помет от этой пары состоял из трехцветного кобеля, черно-подпалого кобеля с белой отметиной, двух черных кобелей с белыми отметинами и черно-подпалой суки без пятен. От палевых, рыжих, черных и черно-подпалых сук от него рождались только черные и черно-подпалые щенки без отметин. И никогда не было палевых или рыжих. Именно этот факт и пробудил у меня в свое время интерес к генетике животных. Фимин сын из первого помета Чесвик Елф Рэджим Даниель (Даник) долгое время жил в нашей семье, прежде чем нашел любящих хозяев. Фимины дети, внуки и правнуки живут теперь во всех концах нашей страны. Если кто-нибудь из их владельцев читает эти строки – откликнитесь!

В конце 1997 года у меня появилась еще одна собака - тоже американский кокер, палевая сука Спейс Тейл"с Сплендид Сэмпл, получившая от моего брата Вани домашнюю кличку Бэби. Бэби была очень болезненной в детстве, что сказалось на ее здоровье и длине жизни впоследствии. Бэби - это была просто хитрая бестия! Маленькая, энергичная, неугомонная, она всегда находила, чем заняться. Просто виртуозная воровка, превзошедшая Фиму во много раз. Бэби заслуживает отдельного

Бэби с Фимой любили друг друга. Это не шутка. Однако совместных детей у них не было. Сначала она была очень молоденькой, а потом Фиму кастрировали из-за опухоли яичка. Бэби родила два помета от Каспера. Бэби я выставляла немного больше, чем Фиму, но особых успехов не добилась (3хСАС), потому что она то одевалась, то скидывала шерсть после течки.

Фима немного не дожил до тринадцати лет, его не стало 23 июня 2003 г.

Интересно, что моя теперешняя кокерюшка, черно-подпалая Мишка, прожившая с Фимкой 10 месяцев, так же, как и Фима, выбранная не мною и приехавшая из другого города, теперь очень сильно начинает напоминать его своим поведением и характером.

Мой первый кокер подарил мне не только свою преданность, он подарил мне любовь к этой породе, а главное - он подарил мне новый мир, прекрасный и удивительный, мир человека и собаки!